Неточные совпадения
Тем не менее когда Угрюм-Бурчеев изложил свой бред перед начальством, то
последнее не только не встревожилось им, но с удивлением, доходившим
почти до благоговения, взглянуло на темного прохвоста, задумавшего уловить вселенную.
Поэтому
почти наверное можно утверждать, что он любил амуры для амуров и был ценителем женских атуров [Ату́ры (франц.) — всевозможные украшения женского наряда.] просто, без всяких политических целей; выдумал же эти
последние лишь для ограждения себя перед начальством, которое, несмотря на свой несомненный либерализм, все-таки не упускало от времени до времени спрашивать: не пора ли начать войну?
Но помощь Лидии Ивановны всё-таки была в высшей степени действительна: она дала нравственную опору Алексею Александровичу в сознании ее любви и уважения к нему и в особенности в том, что, как ей утешительно было думать, она
почти обратила его в христианство, то есть из равнодушно и лениво верующего обратила его в горячего и твердого сторонника того нового объяснения христианского учения, которое распространилось в
последнее время в Петербурге.
Это было то
последнее верование, на котором строились все,
почти во всех отраслях, изыскания человеческой мысли. Это было царствующее убеждение, и Левин из всех других объяснений, как всё-таки более ясное, невольно, сам не зная когда а как, усвоил именно это.
Деньги за две трети леса были уже прожиты, и, за вычетом десяти процентов, он забрал у купца
почти все вперед за
последнюю треть. Купец больше не давал денег, тем более что в эту зиму Дарья Александровна, в первый раз прямо заявив права на свое состояние, отказалась расписаться на контракте в получении денег за
последнюю треть леса. Всё жалование уходило на домашние расходы и на уплату мелких непереводившихся долгов. Денег совсем не было.
Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями; — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял
почти последнюю надежду.
Попадались
почти смытые дождем вывески с кренделями и сапогами, кое-где с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного; где магазин с картузами, фуражками и надписью: «Иностранец Василий Федоров»; где нарисован был бильярд с двумя игроками во фраках, в какие одеваются у нас на театрах гости, входящие в
последнем акте на сцену.
Хоть бы заикнулся, беспутный, — а вот теперь к
последнему часу и пригнал! когда уж
почти начеку: сесть бы да и ехать, а? а ты вот тут-то и напакостил, а? а?
Бывший студент Разумихин откопал откуда-то сведения и представил доказательства, что преступник Раскольников, в бытность свою в университете, из
последних средств своих помогал своему бедному и чахоточному университетскому товарищу и
почти содержал его в продолжение полугода.
Последний же день, так нечаянно наступивший и все разом порешивший, подействовал на него
почти совсем механически: как будто его кто-то взял за руку и потянул за собой, неотразимо, слепо, с неестественною силою, без возражений.
Там, слышно, бывший студент на большой дороге
почту разбил; там передовые, по общественному своему положению, люди фальшивые бумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей билетов
последнего займа с лотереей, — и в главных участниках один лектор всемирной истории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и загадочной…
Но дело в том, что он в
последнее время, хоть и всегда
почти был один, никак не мог почувствовать, что он один.
— Уйду-с, но одно только
последнее слово! — проговорил он, уже
почти совсем не владея собою, — ваша мамаша, кажется, совершенно забыла, что я решился вас взять, так сказать, после городской молвы, разнесшейся по всему околотку насчет репутации вашей.
Лариса. Да ведь последнее-то
почти так, Юлий Капитоныч, вот это правда.
Аркадия в особенности поразила
последняя часть сонаты, та часть, в которой, посреди пленительной веселости беспечного напева, внезапно возникают порывы такой горестной,
почти трагической скорби… Но мысли, возбужденные в нем звуками Моцарта, относились не к Кате. Глядя на нее, он только подумал: «А ведь недурно играет эта барышня, и сама она недурна».
Эта
последняя фраза, видимо, не понравилась Базарову; от нее веяло философией, то есть романтизмом, ибо Базаров и философию называл романтизмом; но он не
почел за нужное опровергать своего молодого ученика.
— Мы —
последний резерв страны, — сказал он, и ему не возражали. Все эти люди желали встать над действительностью,
почти все они были беспартийны, ибо опасались, что дисциплина партии и программы может пагубно отразиться на своеобразии их личной «духовной конституции».
Прислушиваясь к себе, Клим ощущал в груди, в голове тихую, ноющую скуку,
почти боль; это было новое для него ощущение. Он сидел рядом с матерью, лениво ел арбуз и недоумевал: почему все философствуют? Ему казалось, что за
последнее время философствовать стали больше и торопливее. Он был обрадован весною, когда под предлогом ремонта флигеля писателя Катина попросили освободить квартиру. Теперь, проходя по двору, он с удовольствием смотрел на закрытые ставнями окна флигеля.
«Возраст охлаждает чувство. Я слишком много истратил сил на борьбу против чужих мыслей, против шаблонов», — думал он, зажигая спичку, чтоб закурить новую папиросу.
Последнее время он все чаще замечал, что
почти каждая его мысль имеет свою тень, свое эхо, но и та и другое как будто враждебны ему. Так случилось и в этот раз.
Он шел и смотрел, как вырастают казармы; они строились тремя корпусами в форме трапеции, средний был доведен
почти до конца, каменщики выкладывали
последние ряды третьего этажа, хорошо видно было, как на краю стены шевелятся фигурки в красных и синих рубахах, в белых передниках, как тяжело шагают вверх по сходням сквозь паутину лесов нагруженные кирпичами рабочие.
«Как это глупо», — упрекнул себя Клим и вспомнил, что за
последнее время такие детские мысли нередко мелькают пред ним, как ласточки.
Почти всегда они связаны с думами о Лидии, и всегда, вслед за ними, являлась тихая тревога, смутное предчувствие опасности.
— Мы
почти уже колония. Металлургия наша на 67 процентов в руках Франции, в деле судостроения французский капитал имеет 77 процентов. Основной капитал всех банков наших 585 миллионов, а иностранного капитала в них 434; в этой —
последней — сумме 232 миллиона — французских.
Последний, если хотел, стирал пыль, а если не хотел, так Анисья влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти голой рукой,
почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет в сад, заглянет к нему в комнату, найдет беспорядок, покачает головой и, ворча что-то про себя, взобьет подушки горой, тут же посмотрит наволочки, опять шепнет себе, что надо переменить, и сдернет их, оботрет окна, заглянет за спинку дивана и уйдет.
Так, не ошиблись вы: три клада
В сей жизни были мне отрада.
И первый клад мой
честь была,
Клад этот пытка отняла;
Другой был клад невозвратимый —
Честь дочери моей любимой.
Я день и ночь над ним дрожал:
Мазепа этот клад украл.
Но сохранил я клад
последний,
Мой третий клад: святую месть.
Ее готовлюсь богу снесть.
То и дело просит у бабушки чего-нибудь: холста, коленкору, сахару, чаю, мыла. Девкам дает старые платья, велит держать себя чисто. К слепому старику носит чего-нибудь лакомого поесть или даст немного денег. Знает всех баб, даже рабятишек по именам,
последним покупает башмаки, шьет рубашонки и крестит
почти всех новорожденных.
Она теперь только поняла эту усилившуюся к ней, после признания, нежность и ласки бабушки. Да, бабушка взяла ее неудобоносимое горе на свои старые плечи, стерла своей виной ее вину и не сочла
последнюю за «потерю
чести». Потеря
чести! Эта справедливая, мудрая, нежнейшая женщина в мире, всех любящая, исполняющая так свято все свои обязанности, никого никогда не обидевшая, никого не обманувшая, всю жизнь отдавшая другим, — эта всеми чтимая женщина «пала, потеряла
честь»!
Он знал и прежде ее упрямство, которого не могла сломать даже страсть, и потому
почти с отчаянием сделал
последнюю уступку, решаясь жениться и остаться еще на неопределенное время, но отнюдь не навсегда, тут, в этом городе, а пока длится его страсть.
Она сделала движение рукой, будто нетерпения,
почти отчаяния, и небрежно дочитала
последние строки.
Когда кто приходил посторонний в дом и когда в прихожей не было ни Якова, ни Егорки, что
почти постоянно случалось, и Василиса отворяла двери, она никогда не могла потом сказать, кто приходил. Ни имени, ни фамилии приходившего она передать никогда не могла, хотя состарилась в городе и знала в лицо
последнего мальчишку.
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила с твоей мамой в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; ноты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная, и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез в груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все выше — и вдруг обрывается
почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает на колена, сжимает перед собой руки — и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха — у Страделлы есть несколько таких нот — и с
последней нотой обморок!
Помню даже промелькнувшую тогда одну догадку: именно безобразие и бессмыслица той
последней яростной вспышки его при известии о Бьоринге и отсылка оскорбительного тогдашнего письма; именно эта крайность и могла служить как бы пророчеством и предтечей самой радикальной перемены в чувствах его и близкого возвращения его к здравому смыслу; это должно было быть
почти как в болезни, думал я, и он именно должен был прийти к противоположной точке — медицинский эпизод и больше ничего!
Он
почти прошептал
последние слова, потупившись.
Последняя отметка сделана была в дневнике перед самым выстрелом, и он замечает в ней, что пишет
почти в темноте, едва разбирая буквы; свечку же зажечь не хочет, боясь оставить после себя пожар.
Наконец, чтобы перейти к девятнадцатому числу окончательно, скажу пока вкратце и, так сказать, мимолетом, что я застал их всех, то есть Версилова, мать и сестру мою (
последнюю я увидал в первый раз в жизни), при тяжелых обстоятельствах,
почти в нищете или накануне нищеты.
В свет она, в
последний год,
почти прекратила ездить, хотя Фанариотова и не скупилась на издержки для своей внучки, которую, как я слышал, очень любила.
Я вам отдал теперь
почти последние…
Кроме мамы, не отходившей от Макара Ивановича, всегда по вечерам в его комнатку приходил Версилов; всегда приходил я, да и негде мне было и быть; в
последние дни
почти всегда заходила Лиза, хоть и попозже других, и всегда
почти сидела молча.
Особенно усилилось ее неудовольствие на меня за
последнее время: она видеть не могла моего франтовского платья, а Лиза передавала мне, что с ней
почти случился припадок, когда она узнала, что у меня лихач-извозчик.
Когда Татьяна Павловна перед тем вскрикнула: «Оставь образ!» — то выхватила икону из его рук и держала в своей руке Вдруг он, с
последним словом своим, стремительно вскочил, мгновенно выхватил образ из рук Татьяны и, свирепо размахнувшись, из всех сил ударил его об угол изразцовой печки. Образ раскололся ровно на два куска… Он вдруг обернулся к нам, и его бледное лицо вдруг все покраснело,
почти побагровело, и каждая черточка в лице его задрожала и заходила...
Путь, как известно из прежнего, тут не длинный. Я извозчика не взял, а пробежал всю дорогу не останавливаясь. В уме моем было смутно и даже тоже
почти что-то восторженное. Я понимал, что совершилось нечто радикальное. Опьянение же совершенно исчезло во мне, до
последней капли, а вместе с ним и все неблагородные мысли, когда я позвонил к Татьяне Павловне.
Сегодня дождь, но теплый,
почти летний, так что даже кот Васька не уходил с юта, а только сел под гик. Мы видели, что две лодки, с значками и пиками, развозили по караульным лодкам приказания, после чего эти отходили и становились гораздо дальше. Адмирал не приказал уже больше и упоминать о лодках. Только если
последние станут преследовать наши, велено брать их на буксир и таскать с собой.
С
последним лучом солнца по высотам загорелись огни и нитями опоясали вершины холмов, унизали берега — словом, нельзя было нарочно зажечь иллюминации великолепнее в
честь гостей, какую японцы зажгли из страха, что вот сейчас, того гляди, гости нападут на них.
Наконец хозяин показал
последний замечательный предмет — превосходную арабскую лошадь, совершенно белую, с серебристым отливом. Заметно, что он холит ее: она так же
почти толста и гладка, как он сам.
Все жители Аяна столпились около нас: все благословляли в путь. Ч. и Ф., без сюртуков, пошли пешком проводить нас с версту. На одном повороте за скалу Ч. сказал: «Поглядите на море: вы больше его не увидите». Я быстро оглянулся, с благодарностью, с любовью,
почти со слезами. Оно было сине, ярко сверкало на солнце серебристой чешуей. Еще минута — и скала загородила его. «Прощай, свободная стихия! в
последний раз…»
Потом, вникая в устройство судна, в историю всех этих рассказов о кораблекрушениях, видишь, что корабль погибает не легко и не скоро, что он до
последней доски борется с морем и носит в себе пропасть средств к защите и самохранению, между которыми есть много предвиденных и непредвиденных, что, лишась
почти всех своих членов и частей, он еще тысячи миль носится по волнам, в виде остова, и долго хранит жизнь человека.
Правда, кресло жестковато, да нескоро его и сдвинешь с места; лак и позолота
почти совсем сошли; вместо занавесок висят лохмотья, и сам хозяин смотрит так жалко, бедно, но это честная и притом гостеприимная бедность, которая вас всегда накормит, хотя и жесткой ветчиной, еще более жесткой солониной, но она отдаст
последнее.
— Улетела наша жар-птица… — прошептал старик, помогая Привалову раздеться в передней; на глазах у него были слезы, руки дрожали. — Василий Назарыч уехал на прииски; уж неделю,
почитай. Доедут — не доедут по
последнему зимнему пути…
Последнюю фразу Зося
почти крикнула и, закрыв лицо руками, покорно ждала смертельного удара.
Привалов через несколько минут имел удовольствие узнать
последние новости и был посвящен
почти во все городские тайны. Виктор Васильич болтал без умолку, хотя после пятой рюмки хереса язык у него начал заметно прилипать. Он был с Приваловым уже на «ты».
Василий Назарыч все время прихварывал и
почти не выходил из своего кабинета. Он всегда очень любезно принимал Привалова и подолгу разговаривал об опеке. От Надежды Васильевны он знал ее
последний разговор с матерью и серьезно ей заметил...